Часы показывали пятнадцать минут третьего, когда гости наконец начали потихоньку расходится по отведенным им комнатам, оставив хозяйку и одновременно именинницу наедине с грязной посудой. Впрочем, та сама настояла на том, чтобы справиться со всем в одиночку. Гилберт не упустил случая пошутить и вспомнить былые времена, когда Хедервари носилась с веником в доме австрийца, за что был награжден весьма живописной шишкой. Потому, наверное, и никак не желал успокоиться, продолжая наигранно стонать и вздыхать, каждый раз проходя мимо кухни, при этом нарочито сильно наступая на старенькие половицы. К слову, без таких "игр с огнем" не проходил ни один подобный вечер.
Юльхен в очередной раз приложила недавно вытащенную из холодильника бутылку "Кромбахера" ко лбу своего нерадивого братца, - сама она, впрочем, была такой же нерадивой - вздохнула, похлопала его по плечу, и оставив пиво себе, поплелась с веранды обратно в дом, бросив напоследок небрежное "Гутнахт".
Медленно скользящая вдоль стены, немка все-таки не была пьяной в доску, однако сказать, что она под шафе, тоже было нельзя. Утверждать наверняка можно было только то, что ей хорошо. Очень хорошо, судя по блаженной улыбке, шире расползавшейся на тонких губах после каждого нового глотка. Какая это уже бутылка по счету, кстати?..Пятая? А еще было...Много чего было. Удивительно, что местный унитаз еще не удостоился объятий девушки.
Белобрысая направлялась прямиком к кухне. Вспомнила наконец, что с подарком вышла небольшая проблемка, да и спать ей самой, кстати говоря, тоже было негде.
- Эй, Лизхен! - споткнувшись на пороге и расплескав поднявшуюся пену на только что вымытый пол, Байльшмидт устремила неясный взгляд алых глаз на венгерку. - Я к тебе на огонек. Мне, в общем, спать негде.
Словно желая показать, как необходима ей комната для сна, альбиноска широко зевнула, почесав при этом свободной рукой свой живот. Приоткрыв один глаз и заметив, как начинает закипать Лиза, Юльхен поспешила ее успокоить и подошла поближе:
- Ты не злись. Гилберта уже треснула? - Треснула. А меня прости, так вышло...Я тебе подарю подарок...Потом. Чего хочешь?..
Икнув и прикрыв рот кулаком, немка хрипло кашлянула, мотнула головой, и положила руку на плечо Хедервари, разглядывая ее лицо с счастливой пьяной улыбкой.

Отредактировано Elizabeth Wilson (Вторник, 14 мая, 2013г. 03:47:18)

Юльхен посмотрела на протянутую швабру, как на неизвестный объект внеземной цивилизации. На подрумянившимся от количества употребленного спиртного лице отразились друг за другом удивление, сомнение, раздражение и смирение. Вздохнув и опустив плечи, немка таки взяла швабру и принялась лениво возякать ей по полу, разнося разлитое  пиво по всей кухне. Когда ее собственные вьетнамки начали прилипать к паркету, Байльшмидт поняла, что что-то не так, и нахмурилась, задумчиво изучая взглядом плоды своих трудов (трудов ли?). Решив не озвучивать свои подозрения, - ибо жить еще хочется - Юльхен осторожно прислонила швабру к стенке, и, отряхнув руки, вновь окликнула венгерку:
- Лиза! Я закончила! - широко улыбнувшись девушке, немка затем запрокинула голову, допивая остатки пива со дна бутылки. К слову, пол она мыла, так с ней и не расставаясь, потому весь процесс сопровождался хлюпаньем и тихими довольными вздохами.
Отправив бутылку в полет к мусорному ведру  и услышав звон разбитого стекла, альбиноска поспешила что-либо предпринять, испугавшись за свой упругий прусский задок.
"Лизка, должно быть, в ярости." - успела подумать Юльхен, перед тем как добраться до Хедервари и крепко схватить ее за руки, не давая сделать лишних движений.
- По-крайней мере, до мусорки она долетела. Кесесесе... - захихикала девушка, очень надеясь, что на суровом лице именинницы возникнет хоть какая-нибудь улыбка. - Может тебе тоже спать пойти? А то ты... - Юльхен предательски икнула, но тут же взяла себя в руки, продолжив заговаривать венгерке зубы - Ты устала...А когда человек усталый, он и нервничает больше...М?..
И в этот момент с грохотом рухнула прислоненная к стене швабра, опустившись прямиком на мусорное ведро, чье содержимое живописно разлетелось по полу.

Отредактировано Elizabeth Wilson (Среда, 15 мая, 2013г. 03:12:47)

Юльхен пристально вглядывалась в глаза  Хедервари, с твердым намерением встретить опасность лицом к лицу. Она уже успела представить, как Лиза вырывается из ее рук и хватает с плиты чугунную сковороду, блестящую в лучах люстры, как опускается она на несчастную белобрысую головушку, оставляя бесчисленное количество синяков и шишек. Однако Элизабет сохраняла невозмутимое спокойствие, и, кажется, даже не думала о том, чтобы вновь надавать своих знаменитых венгерских люлей.
Удивленно моргнув пару раз и издав полное сомнений "Э-э?", Байльшмидт склонила голову набок и легонько ткнула девушку пальцем в щеку:
- Эй, Лизка, а это точно ты?..Или у тебя на тысяча триста каком-то году жизни переходный возраст настал?
Залившись хриплым и скрипучим смехом, Юльхен воодушевленно похлопала венгерку по плечу. Несколько успокоившись и вновь окинув Лиззи взглядом, немка поняла, что сказочно рада тому, что ее никто не собирается калечить. На лице возникла глуповатая улыбка, и альбиноска заключила Хедервари в крепкие объятия.
- Люблю, когда ты добрая-а!~ - пропела Юльхен, тыкаясь носом в мягкие волнистые волосы. От Элизабет пахло приятно: то была смесь вкусных французских духов (подарок сами-угадайте-от-кого) с легким запахом табака. От нее, Байльшмидт, тоже частенько исходил подобный аромат: ведь кто-то большую часть своих вечеров проводил в барах, пропитанных запахом спирта и сигарет.
Поплотнее прижавшись к венгерке, девушка начала тихонько напевать какую-то старую немецкую песню, видимо, совсем уже забывшись, перебирая пальцами кончики Лизиных волос.

Не желая самостоятельно отцепляться от Лизы, немка продолжала мычать что-то невнятное на все вопросы, просьбы и предложения, адресованные ей. Количество выпитого неумолимо клонило в сон, но Юльхен, убедившая себя в том, что в эту ночь у нее еще есть дела поважнее, всеми силами с ним боролась. В белобрысой голове зрели варианты инфернальных и абсолютно нелогичных поступков, на которые человек в трезвом уме и здравой памяти никогда бы не решился.
Прошлепав по грязному полу до выхода с кухни, Пруссия вдруг оживилась и резко дернула венгерку за руку. Лицо ее сияло от радости и возбуждения:
- Лизка! А давай купаться пойдем!
Снова закряхтев свое коронное "кесесесе", девушка обогнула Хедервари, и, мотаясь от стенки к стенке, решительно направилась вглубь коридора. Не думая о том, что некоторые уже изволили почивать, Юльхен начала выкрикивать припев "Диско Пого", попутно стягивая себя одежду. Когда толстовка с топиком оказались на полу, а дрожащие руки немки потянулись к застежке бюстгальтера, одна из стареньких вьетнамок девушки порвалась, не выдержав всех этих изящных движений, а сама Байльшмидт полетела вниз.
Выдав порцию отборной ругани, Юльхен, сопя, перевернулась на спину и поглядела снизу-вверх на подошедшую и, кажется, несколько возмущенную (отчего же?) венгерку.
- Руку помощи, сестра! Руку помощи! - прохрипела альбиноска, подняв вверх свою руку и забавно растопырив пальцы.

Будучи в состоянии алкогольного опьянения, Юльхен обычно становилась добрее. И на этот раз ее не посетила мысль о том, чтобы подло и коварно скинуть венгерку в бассейн. Потому девушка и хлопала удивленно своими белыми ресницами, недоумевая, почему Лиззи снимает перед нею платье.
Но обретая доброту, немка лишалась всякой логики и благоразумия. Уверенная в том, что Хедервари все под силу, и что она без труда вытащит тушку альбиноски из воды, Юльхен на радостях вцепилась в протянутую руку. Совершив несколько безуспешных попыток выкарабкаться, Байльшмидт, соскользнув в очередной раз, грохнулась обратно в бассейн, потянув за собой и Лизу.
Вынырнув и выпустив изо рта фонтан воды, Юльхен с кривой улыбкой посмотрела в сторону венгерки. Как показывал опыт, та должна была сейчас злиться и бить немку головой о бортик, однако Лиззи была даже какой-то...веселой?
- Ты неужели не сердишься?! - обрадованная Байльшмидт подплыла к имениннице, и нащупав под водой ее талию, резко притянула к себе. Почувствовав обнаженной кожей тело венгерки, Юльхен смутилась, но не подала виду, продолжая широко улыбаться.
- Прошу прощения за такие непотребности, милая фройляйн. Когда-нибудь я может и исправлюсь.
В белобрысую голову снова лезли абсурдные идеи. Этот день казался каким-то особенным, отчего создавалось ощущение, что сегодня возможно абсолютно все. Так и хотелось распевать громко песни, смеяться и совершить что-то из ряда вон выходящее. Но вот только...Было ли это желание взаимным?
Впрочем, Юльхен за свою жизнь столько раз рисковала получить по морде, что все эти сомнения ее не останавливали. Положив голову Лизе на плечо, немка вдруг коснулась кончиком языка ее шеи, слизывая стекавшую капельку.

Отредактировано Elizabeth Wilson (Вторник, 23 июля, 2013г. 02:13:38)

- Да-а?.. - нетрезвым голосом потянула Байльшмидт, ткнувшись в шею венгерки носом и старательно втягивая остатки выветрившихся духов.  И Гилберту, и его сестре наглости было не занимать, потому прекращать и извиняться Юльхен пока не надумала. Сигналом "стоп" для нее всегда была крайняя мера - крики или удар по морде, а все вежливые просьбы беспардонно ставились в игнор.
Чуть отстранившись и выскользнув из объятий Хедервари, Байльшмидт опустилась вниз, под воду. Ее острый кончик носа вскоре оказался между двух "холмиков" Элизабет, а руки, устроившиеся было на талии, опустились на несколько сантиметров ниже.
Юльхен не ощущала чувства стыда, и мысли о том, что она совершает нечто аморальное и непотребное, белобрысую голову тоже не посещали. Вряд ли они вообще когда-либо там водились, такие мысли, ведь Великим все простительно! Всем выходкам можно найти объяснение, каждую из ряда вон выходящую вещь можно оправдать, если ты носишь фамилию Байльшмидт.  Но, не исключена и вероятность того, что Пруссия своих действий просто-на просто не осознавала. Пьяная выходка, нехватка острых ощущений, стремление к разнообразию - называйте как хотите. Но заканчивать начатое Юльхен упрямо не желала.
Вынырнув и чуть отстранившись от Элизабет, немка, улыбаясь и взглядом, и тонкими губами, заглянула в зеленые глаза подруги:
- Что-то не так, Лизхен? - и залилась своим тихим скрипучим смехом, веселясь растерянному и смущенному виду венгерки.

Когда Элизабет вдруг выскользнула из ее объятий, немка напряглась и даже как-то испугалась. Алкоголь в крови только усиливал эмоциональное восприятие происходящего, и потому взволнованная Юльхен быстро догнала девушку, забавно разгребая руками прозрачную воду. Байльшмидт опасалась, что своими выходками сбила Лиззи с толку, напугала ее и заставила чувствовать себя неловко. Но несмотря на все благие побуждения, грешная душонка Пруссии не могла подавить разгоравшееся внутри желание. Юльхен жаждала продолжения, и даже понимая, что это не совсем правильно, не могла себе отказать. Хедервари выглядела растерянной и запутавшейся, так что все сейчас было в руках самой немки.
Остановившись возле подруги, девушка поглядела на нее снизу-вверх:
- Не бойся, слышишь? Все в порядке. - ободряюще улыбнувшись, Юльхен медленно провела пальцами по ее оголенным бедрам.
Выкарабкавшись из бассейна, она уселась рядом с Элизабет, подвинувшись к ней как можно ближе. Приподняв ее лицо за подбородок, Байльшмидт, спустя минуты пристального разглядывания, вдруг искривила губы в коронной ухмылке, которая говорила о непредсказуемом настроении своей хозяйки.
- И не говори, что ты против. Ты лишь пытаешься показаться правильной, но на самом деле это не так. - Юльхен наклонилась к самым губам девушки и прикрыла алые глаза - Да и где написано, что есть правильно, а что нет?
Не нервируя более Лизхен своей тягучей и сладкой, как мед, болтовней, Байльшмидт с видимым удовольствием накрыла поцелуем мягкие губы, настойчиво, нагло и несколько грубо, а руки вновь заскользили по ее телу, не ведая никаких рамок и ограничений.

Отредактировано Elizabeth Wilson (Среда, 31 июля, 2013г. 03:00:23)

Милая моя, прости ради Бога за задержку, совсем времени не было тзт

За эти короткие мгновения, в которые продолжался их поцелуй, Юльхен окончательно поняла, что не сможет более остановиться. Она не могла, не хотела, и уже не думала об этом - состояние и отношение к происходящему Элизабет перестало тревожить Пруссию: в ней проснулась былая завоевательница, сильная и гордая сущность, которая всегда получала то, что возжелает. Венгрию получить было не так-то просто, но Байльшмидт, только лишь почувствовав то, что инициатива переходит на ее сторону, вцепилась в нее крепко и уже не позволила бы никому забрать власть над происходящим.
И хотя Хедервари была не менее гордой и своенравной, сейчас она почему-то являла собою растерявшееся  и податливое существо. Несмотря на все свои чувства к давней подруге, всю любовь и нежность, Юльхен не могла не усмехнуться мысленно, радуясь своей маленькой, но все-таки победе. Наконец-то все идет не к побоям и ругани, а к тому самому лакомому кусочку, запретному плоду, который немка вот уже который век жаждет испробовать.
Прикусив венгерке напоследок нижнюю губу, Юльхен отстранилась от лица девушки и, проведя ладонями по ее щекам, заглянула в глаза. Она молчала, но легкая, загадочная улыбка, возникшая на ее тонких губах выражала все, что сейчас нужно было понять. Никакой более болтовни,  нерешительности и отступлений - веселье, ох какое веселье, только-только начинается.
Ловкие женские руки мгновенно расправились с застежкой бюстгальтера - Юльхен поспешно стянула его с девушки и тут же опустила радостный взгляд на грудь венгерки. И в этот момент решительное выражение на лице немки сменилось воистину детским наслаждением. Наклонившись, альбиноска безо всякого разрешения припала губами к теплой и мягкой груди; осторожно ласкала ее руками, иногда соскальзывая ниже, на покрытый дрожащими каплями воды плоский живот. Байльшмидт не останавливалась и старательно вслушивалась в сбивавшееся дыхание венгерки, что раздавалось прямо у нее над ухом.

Юльхен испытывала невероятное воодушевление от осознания того, что все происходит именно так, как она хочет. Никакого сопротивления, неловкого ожидания и унизительных извинений. Все именно так, как оно и должно быть, когда обе стороны солидарны с происходящим. Не было сомнительного чувства того, что все это неправильно и аморально, ибо весь процесс со слаженностью действий, будто подобное происходило уже, и не раз, выглядел абсолютно естественным. Однако Байльшмидт, несмотря на всю свою дерзость и уверенность, не могла скрыть волнения, которое алыми пятнами проступало на ее бледном лице и заставляло часто, хрипло дышать. Происходящее настолько удовлетворяло все ее давние мечтания, что тревожная мысль о возможном подвохе не покидала ее головы. Но чувства, заполнявшие ее с каждым вздохом и стоном венгерки, постепенно вытесняли все тревоги, давая сосредоточиться лишь на настоящем моменте.
Неохотно отстранившись от Элизабет, девушка поспешно помогла стянуть с себя майку. Вопреки своей врожденной педантичности, она нещадно ее смяла и закинула в едва успевшую успокоиться воду в бассейне. Избавившись и от бюстгальтера, Юльхен вновь с жадностью прильнула к телу венгерки, словно этот короткий перерыв на то, чтобы раздеться, стоил ей огромных усилий.
Прижимаясь к Лиззи всем телом, немка, стараясь утихомирить свою же страсть и действовать чуточку более осторожнее, скользила влажными губами по ее тонкой, длинной шее и выступающим ключицам, иногда не сдерживаясь и оставляя на нежной коже краснеющие следы от укусов.
Потянувшись в очередной раз к губам Элизбает, и нежно, но настойчиво ее целуя, Байльшмидт, затейливое и подлое создание, сжала между большим и указательным пальцами затвердевшие от возбуждения соски венгерки. Отстранившись и прикусив напоследок мочку ее уха, Юльхен, игриво скользя пальцами по плоскому животу Хедервари, потянула за тоненкую  резинку трусиков, нарочито медленно от них избавляясь. На лице Юльхен возникло насмешливое и самовлюбленное выражение, которое появляется каждый раз, когда задуманная ею пакость удается.