Цвай была счастлива. Наверное, странно было быть счастливой, отправляясь к такому человеку, как Руфус Барма – она не знала о нем много, но по слухам… гм… он был весьма эксцентричным, и найти общий язык с ним было довольно сложно. Наверное, странно было быть счастливой, считая, что абсолютно напрасно на столь тонкие дипломатические переговоры отправляют ее. Странно было быть счастливой, когда на ней висела такая огромная ответственность. Но… но, как всегда, Баскервилль была рада уже тому, что все же не Эхо сейчас правит бал, а ей, Шум, можно распоряжаться своим телом целиком и полностью.
Добиралась до поместья герцога Цвай, разумеется, не признавая никаких средств передвижения, помимо своей собственной скорости: Баскервилли передвигались настолько быстро, что человеческий глаз не всегда мог отследить их движения, так что в чем-то ином просто не было нужды. А вот добравшись, остановилась в нерешительности. Проще всего было бы, разумеется, просто прокрасться внутрь да и выловить Барму, закрыв глаза на всякие формальности. Но… но герцог вряд ли бы оценил такое проникновение на свою территорию. Посему, скорчив недовольную физиономию, Цвай приготовилась к тому, чтобы познать все прелести аудиенции.
Как ни странно, все пошло вроде бы идеально гладко. Девушка смогла без проблем оттарабанить всю вежливую чушь, которую следовало сказать, и слуги, несмотря на подозрительные взгляды – ну, конечно, пришла босая, в алом плаще, скрывая лицо, – проводили ее вглубь дома. И Цвай, под плащом скрестив руки на груди, принялась рассеянно рассматривать интерьер, ожидая, пока о ней доложат. Почему-то Баскервилль была почти уверена, что Барма заставит проторчать ее за дверью кабинета как можно дольше, хотя бы чисто из вредности, но, к ее удивлению, герцог согласился принять гостью сразу, даже не спросив, кто это и что ей нужно.
«Надеюсь, он не будет баловаться с иллюзиями?» – тихо фыркнув, подумала девушка, и, все еще каждую секунду ожидая подвоха, осторожно шагнула в проем гостеприимно распахнувшейся двери. Шагнула – и замерла. Раньше Цвай видела Руфуса Барму разве только издалека, поэтому неудивительно, что сейчас впечатление он производил неизгладимое. О нет, не вид рыжей шевелюры смутил девушку и даже не внешняя привлекательность герцога. Стоило ей войти, ее будто окатило ведром ледяной воды – настолько пронзительный взгляд оказался устремлен на юную Баскервилль. Впрочем, оторопь Цвай продолжалась всего пару секунд. Ведь нужно было приступать к делу. И когда дверь за спиной была осторожно закрыта прислугой, девушка сбросила капюшон, наконец открывая свое лицо.
– Доброго утра, ге~рцог, – елейно протянула Баскервилль и в привычной для себя манере улыбнулась. – Мне очень бы не хотелось вас тревожить, однако у нас – Баскервиллей и Винсента, естественно, но последнего, думается, упоминать не обязательно – есть к вам одно дело. Вы, вероятно, уже слышали о Латвиджском призраке?
О да, это и было великое дело, по которому она пришла. Казалось бы, зачем было все так усложнять, почему бы просто не наведаться в саму Академию? Но Лотти говорила, что там может быть опасно даже для Алых Жнецов, потому господин Глен и запретил Баскервиллям туда соваться до того, как что-нибудь будет известно. Однако ж почему именно Цвай отправилась добывать информацию? А таки у господина нашлись более важные дела, чем заниматься этим «привидением», поэтому ответственным за это дело он оставил Винсента – ну и, соответственно, Цвай с Эхо. Из них троих вспыльчивая и неуправляемая Баскервилль была, конечно, худшей кандидатурой на визит к герцогу Барме, но… уж как вышло.