Одинокий звук шагов эхом отдавался от каменных стен; время близилось к вечеру, а потому коридоры академии были почти пустынны. Ученики старались не высовываться из своих комнат, так как боялись встречи с привидением. Запершись в своих спальнях, они сразу же утешались необоснованным чувством безопасности, но на следующий день с удивлением обнаруживали новых жертв, которые, широко раскрыв глаза и тяжело дыша, не могли связать и двух слов в своем рассказе о случившемся.
Элизабет же подобной ерундой не занималась – за все эти дни, проведенные в Латвидже, еще ни разу не довелось ей наткнуться на этот загадочных дух или хотя бы на что-то, обозначающее его присутствие. И при этом девушка явно действовала вопреки всем правилам безопасности. Поэтому ее даже начали посещать мысли о том, что все это – не более чем хорошо продуманная игра, безумная идея кого-то из учеников.
Уилсон и не знала уже, почему до сих пор приходит сюда, ищет что-то, каждый день готовя себя к неизвестному и неожиданному. Любопытство никак не угаснет, словно бы нарочно, пытаясь сказать, что самое интересное еще только впереди.
А ведь сегодня последний день сентября. Уже месяц, как Латвидж встревожен этим привидением.
Девушка остановилась и задумчиво поглядела в окно, за которым тяжело нависало серое небо, неизменно затянутое тучами. Погода на этой неделе выдалась воистину осенней: дождливо, ветрено и пасмурно. От солнечных летних дней уже почти совсем ничего не осталось; впрочем, это только к лучшему - лето было слишком уж нерадостным, чтобы лишний раз о нем вспоминать.
Вновь продолжив свой путь, Элизабет дошла до конца коридора, а затем свернула на лестницу, поднявшись на этаж выше. Все эти лестничные пролеты и коридоры были ей более чем знакомы, а потому каждый раз приходилось невольно вспоминать школьные годы, людей, которые все это время были рядом. И здесь еще один парадокс: академия для юной Уилсон была хранилищем светлых воспоминаний, которые теперь, правда, причиняли одну лишь боль. Но несмотря на это, девушка все равно каждый день заявлялась сюда, будто ей доставляло удовольствие себя мучить. Нет, разумеется это было не так. Просто, как-то раз, после очередного появления призрака, Лиззи подумала: "Если бы Элиот был жив, он бы обязательно в этом разобрался. Ни за что бы не оставил все, как есть."
Однако, и здесь чувство долга смешивалось с обыкновенным любопытством. Как может быть все равно на этот жуткий дух, о котором все постоянно галдят и который уже успел натворить столько бед, что даже взволновал Пандору?!
Это бесцельное шествие по коридору девушка прекратила сразу же, как заметила какое-то движение по правую сторону от себя; но обернувшись, она наткнулась лишь на большое зеркало. Тонкие губы исказились в едва заметной ухмылке и Лиз сделала шаг навстречу своему отражению:
- Всего лишь зеркало. А показалось, что рядом со мной кто-то идет.
Замерев, Уилсон долго разглядывала недвижимую зеркальную гладь, откуда на нее саму смотрела высокая и худая фигура в неброской одежде - юная особа с растрепанными и длинными темными волосами, бледной кожей и тоскливо-задумчивым выражением лица. А светло-голубые глаза ее были уставшими, выдавая бессонницу, длившуюся несколько ночей подряд.
- Совсем на меня...не похоже. - Элизабет растрепала свою короткую челку и попыталась изобразить на лице улыбку, но та вышла настолько вымученной и неестественной, что девушка тут же поджала губы, сопроводив все это тяжелым вздохом.
Это нормально. Все изменились - изменилась и ты. Это просто стоит принять.
Развернувшись с намерением продолжить и дальше блуждать по коридорам академии, юная Уилсон заметила странное искажение на поверхности зеркала. И тут-то ее осенило:
- Зеркала! Ты же появляешься в зеркалах! Как это могло вылететь у меня из головы, что я так беспечно разглядывала собственное отражение? - издав какой-то нервный смешок, Элизабет метнулась к зеркалу и коснулась подушечками пальцев стекла, за которым, казалось, вот-вот должно было что-то появиться.

Отредактировано Elizabeth Wilson (Четверг, 1 ноября, 2012г. 20:54:22)

Неотрывно смотрела девушка на свою руку, на тонкие пальцы, прижатые к зеркальной поверхности; там, по ту сторону стекла что-то происходило, что-то рвалось через эту тонкую грань в коридор академии. Неизвестное создание, не принадлежащее этому миру. 
Разумным решением было оторваться от зеркала и дать деру, однако Элизабет упрямо продолжала стоять на одном месте, с нетерпением в глазах вглядываясь в искажающееся отражение. Разум ее охватили волнение и слабое чувство страха, которое лишь раззадоривало - природное любопытство, казалось бы, безобидное, перешло дозволенные границы.
Но, с другой стороны, не стоит осуждать ее за этот бесполезный риск -  не для того она в течение целого месяца бродила по Латвиджу, чтобы в самый ответственный момент так просто убежать. Да и разве убегать - удел храбрых? 
Ну же...Кто ты на самом деле?
Еще ничего толком не произошло, а это юное создание уже чувствовало, как перехватывает дыхание и становится чаще биение сердца, как живот сводит слабой болью, такой, какая бывает, когда мы беспокоимся или даже боимся, ожидая чего-то неизвестного, что до этого имело место быть только в наших мыслях. 
Стеклянная поверхность вдруг перестала являть собой твердое тело - она обмякла прямо под ладонью девушки,  впуская в помещение тьму, что залила собой потолок, пол и стены; она исказила окружающее пространство, будто бы отделив его от остального мира. Чужеродная энергия просочилась сюда. Этот жалкий кусок одного из коридоров словно поглотила...Бездна?..
Лиз резко отдернула руку и сделала шаг назад, окинув взглядом пространство вокруг себя. Бесполезно. Она не могла более различить привычных очертаний школьного коридора - здесь теперь не было ничего, и единственным источником энергии оставалось то злосчастное зеркало в своей вычурной раме.
Слишком поздно поняла эта беспечная девушка, во что на самом деле ввязалась: отступать было уже нельзя, ровно как и пытаться что-либо исправить. Но если в произошедшем и виноват кто-то, то только она сама, решившая, что ей самой стоит найти это "привидение", а не наоборот. Даже Пандора была здесь не причем - за последние пару недель Элизабет существенно отдалилась от этой организации, хоть и по-прежнему относила себя к разряду ее служащих. Сейчас, если можно так выразиться, было время перемен. Все, что стало привычно, менялось или же просто рушилось, навсегда исчезая в прошлом.
- Дела пошли нехорошо. - отметила вслух юная слуга, покачав головой, и, наконец, посмотрела в сторону зеркала - ее отражение менялось на глазах и становилось все менее на нее похожим. Вскоре Лиз посчастливилось увидеть перед собой удивительной внешности девушку: ее волосы, ресницы и брови были белыми, как первый снег; этот чистый оттенок буквально слепил, заставляя терять дар речи. Лицо ее украшала очаровательная улыбка, а ее черты, внешность были такими...знакомыми?
Не может же такого быть. Это...это и вправду она? Так похожая на ту, что называлась Черным кроликом. Все это было правдой? Вот...Незадача.
Нервно сглотнув, Элизабет чуть ссутулилась, не отводя взгляда от этого удивительного создания. Нужных слов просто не находилось, девушка даже не могла до конца осознать того, кто с ней сейчас говорит, этим мягким и манящим голосом. Воля Бездны. Многие видели ее, но многие ли оставались прежними после этой встречи?
-Но где же радость? Ты ведь искала меня, я права?
- Я... - решившись, наконец, подать голос, Лиз изобразила на бледном лице призрачную тень своей обыкновенной беззаботной улыбки - Я рада. Просто поражена. - мотнув головой, девушка вновь выпрямилась и заговорила уже более уверенным голосом - Не думала, что эта история с привидением настолько серьезна. Я искала причину этих бесконечных разговоров и слухов, что встревожили всех вокруг. 
Испытывать страх сейчас - это нормально? А головокружение?
- Школьники не заслужили этих испытаний. - вдруг заявила Элизабет, пытаясь сохранить спокойствие в своей интонации - Зачем это все? Или Вам настолько одиноко? - в голосе девушки не было издевки, но последняя фраза прозвучала с каким-то упреком. В голубых глазах, по-прежнему искренних и являющихся окном в эту открытую душу, отразилось непонимание.
Нет, лучше просто молчать. Шутки кончились.

Отредактировано Elizabeth Wilson (Суббота, 3 ноября, 2012г. 04:37:44)

Некоторым людям свойственно стремление помочь себе подобным. Они хотят прослыть героями и храбрецами, которые приходят на помощь к слабым. В их фантазиях все это происходит ярко и динамично, их поступки безупречны, а слова обладают невероятной силой убеждения. Однако, реальность искажает все эти нелепые мечтания; реальность куда более жестока. Потому что в реальности существует страх.
Но не всех, переступивших через себя и избавившихся от этого препятствия, стоит восхвалять - есть люди безумные, которые ослепляются славой и идут на бесполезный риск, лишь для того, чтобы показать себя. Более того, они совершают непростительные вещи: пренебрегают самим собой!
Уникумы же - это те, кому не важно, как отреагирует общество на их подвиг. Более того, они и помощь кому-либо подвигом-то и не считают. Искренние в своих мыслях и желаниях. Вымирающий вид.
К какому же типу относится Элизабет, которая сейчас решила замолвить словечко за учеников Латвиджа, невольно ставших нелегальными контракторами? За тех, чьи души теперь обречены сгинуть в Бездне, если, конечно, их не убьют до того, как стрелка на печати завершит свой оборот.
Юная дочь графа признавала, что она не так сильна, как хотелось бы, что ее возможности ограничены; она не являлась трусишкой, но страх преследовал и ее. Знала, что сейчас вряд ли что сможет изменить. Но ей казалось непростительным проигнорировать этих несчастных подростков; эта заинтересованность просто показывала тот факт, что девушке не все равно. Элизабет не занимала уверенной позиции защитника, но и не собиралась закрывать глаза на этот кошмар, творящийся в академии. В конце концов, Латвидж долгое время был ее вторым домом.
Лиз теперь как-то попросту не находила слов: ей казалось, что во всех случаях любые ее реплики обязательно усугубят ситуацию. Страх медленно, но верно, заключал девушку в свои объятия; Уилсон пыталась побороть его, но атмосфера вокруг была настолько чужой и давящей, что само сознание невольно поддавалось ее влиянию, заставляя Элизабет чувствовать себя мышонком под смертоносным взглядом хищной птицы. Она беспомощна, восемнадцатилетняя девушка, глупая и неопытная, перед этим созданием, заставляющим восхищаться и испытывать страх одновременно, которое порождает Цепей, властвуя там, где находится конец и начало всего - в Бездне.
Дух захватывает, верно?
Отступив еще на пару шагов назад, Лиз, замерев, наблюдала за беловолосой. Ее реплики были полны не подходящей такому очаровательному существу жестокости и отвращения к людям. Сама же Уилсон молчала, хоть и заметила, что ей было адресовано много вопросов. Она настороженно слушала беловолосую, будто бы в ее словах скрывалось нечто важное, что-то, что никоим образом нельзя упустить.
Вдруг, рядом неожиданно возник Вул и послушно направился к протянутым рукам, едва касаясь своими тонкими лапами пола. На секунду его контрактора это привело в замешательство, но уже вскоре Элизабет расслабленно склонила голову на бок, посмотрев вслед животному.
Разумеется. Ведь это она дала тебе жизнь.
Взгляд девушки задержался на морде лиса, глаза которого словно бы горели голубым пламенем, что медленно рассеивалось во всепоглощающей темноте. Один из нередких моментов, когда Лиз любовалась своей Цепью. А сейчас, это творение Бездны, в своей "родной стихии" выглядело еще более прекрасным.
Элизабет отвлеклась тогда, когда ее назвали по имени: вскинув голову, она с нескрываемым удивлением взглянула на Волю, которая восторженно повествовала о школьниках, пострадавших от ее же рук. Слуге Найтреев сделалось жутко, но в то же время она ощутила явное нежелание соглашаться с мнением этой особы.
Но гнев и несогласие не проявили себя. Последовал другой вопрос, и все недовольство вмиг пропало; пропал и страх, и волнение. Все это заменила глухая боль, не существующая физически, но удушающе сильная, давящая на грудную клетку.
- Ты ведь тоже потеряла кого-то. Кого-то очень дорогого, верно?
Отчетливо стал слышен вдруг звук биения собственного сердца, стало тяжелее дышать; снова те воспоминания охватили разум, вызывая непреодолимое желание разрыдаться в голос, схватившись за волосы, в попытках разорвать саму себя на кусочки и дать исчезнуть, лишь бы больше не мучаться от этой боли потери.
Эрнест, Клод,..Ванесса, герцогиня Найтрей...Их нет больше. Никого не осталось.
Грустная усмешка и горькая улыбка на тонких губах не отразили и части того хаоса, что творился внутри.
Элиот тоже... Мертв.
Темноволосая девушка подняла голову, заглянув в сиреневые глаза Белой Алисы. На бледном лице Элизабет была неуместная улыбка, какая-то тоскливая и в то же время смиренная: нельзя было различить за ней никаких сильных чувств, рвущихся наружу.
- Когда люди...умирают, - негромко и медленно начала Элизабет, не сводя взгляда со своей собеседницы - Другим людям плохо. Вот почему...Нельзя так просто лишать кого-то жизни.
Уилсон выдержала паузу, после чего рассмеялась смехом в конец отчаявшегося человека, закрыв при этом ладонью часть своего лица:
- Все равно мои слова здесь - лишь пустой звук. Мне нет смысла говорить что-либо. Я бесполезный человек. Никчемная слуга.

Отредактировано Elizabeth Wilson (Четверг, 8 ноября, 2012г. 01:55:58)

Страх и злость начали воевать между собой, упрямо не давая друг другу показать себя в полной силе. Боязнь и неуверенность перекрывали раздражение, отчего то становилось сильнее, упрямо желая преодолеть все препятствия. Элизабет чувствовала, что все труднее удерживать контроль над своими мыслями и чувствами: эмоциональное давление пересилило ее стремление сохранить относительное спокойствие. Боль, тоска, отчаяние, ненависть и страх смешались в одно целое, создали настоящий хаос и неразбериху.
А Алиса продолжала с презрением говорить о людях, обвинять их в естественных ошибках, приписывать грехи всему человечеству, даже не пытаясь хоть кого-то выделить из этой толпы. Она издевалась, она смеялась; страдания других, наблюдения за ними, служили этой девушке прекрасным развлечением.
Такая белая, чистая и непорочная на первый взгляд, она была исчадием Ада, созданием жестоким и хитрым, со своими желаниями и целями. При всем этом еще созданием невероятно сильным, с которым вряд ли кто смог тягаться.
Однако ведь должно найтись объяснение всей этой жестокости, верно?
А вся эта неясность...Еще больше злит.
Элизабет стояла на одном месте и только смотрела вслед беловолосой, легко опустившейся на мягкое кресло, словно вес ее был совсем незначительным. Интересно, что еще она знает о ней? Знает ли она о том, чем еще занимается ее жертва, помимо того, что работает в Пандоре? Что она вообще знает об их мире? Много ли, мало ли? Достаточно, или нет?
Мысли юной Уилсон вскоре стали абсолютно бесполезными: только ненужные рассуждения и выводы, не таящие за собой ни радости, ни надежды, ни прежней печали. Наивная сущность этой девушки, оптимистичный дух и вера в лучшее не давали своей хозяйке понять то, что это конец. Что из ловушки нет выхода, а чудеса...Возможны ли они вообще?
Темноволосая вдруг опустила взгляд, не желая далее созерцать эту бескрайнюю темноту вокруг себя, не  желая слушать едкие высказывания Алисы, что задевали за живое. Однако эти слова, указывающие на ошибки, на потери, на заваленные стремления и потерявшие свою актуальность желания, вскоре прекратились: беловолосая задала вопрос, голосом беззлобным и дарящим надежду. Лиз подняла голову и посмотрела на девушку в белоснежном платье, восседавшую на кресле, как на троне. Бледные губы ее растянулись в подозрительно доброй улыбке:
- Но… сейчас все иначе. Ты можешь спасти их. Теперь это в твоих силах. Только пожелай, и они снова будут живы. Я могу вернуть дорогих тебе людей. Ты ведь хочешь этого?
Вул взглянул горящими глазами на своего контрактора, приподняв вытянутую морду со сложенных лап. Все здесь словно замерло в ожидании ответа.
А Элизабет заметно напряглась, снова ссутулилась, потупив взгляд. Желание вернуть тех, кого забрала смерть, было несказанно сильным: хотелось вернуть прошлое, эти повседневные ссоры вперемешку с моментами радости и веселья. Вернуть эти светлые коридоры Латвиджа, учеников, не запуганных призраком и гибелью своих родных и друзей, вернуть...Нет, это слишком далеко зашло.
Уилсон, в отличие от ничего не смыслящих о Бездне учеников, прекрасно знала основные причины возникновения нелегальных контракторов. Эти обезумевшие люди, все, как один, кричали:"Все изменится! Все будет лучше! Я заключил контракт, потому что хотел изменить этот мир!"
Я не верю твоей очаровательной улыбке.
Ответ Лиз, хоть и честный, мог только усугубить ее положение:
- Нет... - негромко произнесла девушка, устремив взгляд на свою собеседницу - Нет. - повторила она увереннее и тверже - Все нам дано пережить лишь единожды. Беды не происходят просто так, они учат нас жизни. Так устроен наш мир, и эти трудности надо принимать, сколько бы боли они не приносили! Потому я отвергаю твое предложение.
Выговорив все это, девушка сделала глубокий вдох и выжидающе воззрилась на Белую Алису. Стало страшно, пускай она и не пожалела о сказанном. Но сердце забилось быстрее, а от охватившего разум волнения заболела голова.
Паршиво. Все так паршиво. Что ж меня ждет-то?
Губы Элизабет искривились в какой-то страдальческой ухмылке, и вздрогнули худые плечи. Она подняла голову вверх, но и там была темнота, пустая и бесконечная.

Отредактировано Elizabeth Wilson (Понедельник, 12 ноября, 2012г. 23:05:54)