Лео в очередной раз мысленно выругался и окинул гневным взглядом пространство вокруг себя. Как же его угораздило вот так глупо заблудиться, отбившись ото всех? А теперь он вынужден в одиночку блуждать в этом огромном порту, пытаясь найти всех остальных. А ведь они еще даже корабль не выбрали - и у него не было никаких ориентиров!
Лео точно не помнил, кому именно пришла в голову идея отправиться в путь морем. В тот момент идея эта показалась вполне удачной, и Лео поддержал ее наравне со всеми. Но сейчас, блуждая в полном одиночестве, то и дело натыкаясь на кого-нибудь, юноша вяло думал о том, зачем они вообще все это затеяли. Забавно, что он сам был тем, кто по прибытии в порт велел всем держаться вместе и не терять друг друга из виду, а затем сам же был оттеснен толпой в сторону – а найти остальных уже не смог.
Кто-то грязно выругался слева от него, и Лео поспешил отскочить в сторону, опасаясь попасть под горячую руку кому-либо из здешних завсегдатаев, которые все как на подбор были просто огромными и очень-очень грязными на вид. Юноша поежился и вновь с тоской заозирался по сторонам, медленно продвигаясь вперед. Едва появившаяся пару дней назад слабая уверенность в себе таяла на глазах. Чудом избегнув очередного столкновения, Лео сам не зная, как, оказался перед очередным портовым кабаком, откуда доносилась ужасающая смесь запахов пота, алкоголя и морской соли. Юноша поплотнее закутался в алый плащ и постарался как можно быстрее проскочить мимо неприглядного заведения.
Лео хмуро закусил губу и продолжил свое бесцельное путешествие сквозь толпу. Никто из окружавших его людей доверия не вызывал - и о том, чтобы подойти к кому-нибудь и попросить помощи в поиске своих спутников и речи быть не могло.
Лео начинал понемногу злиться: на всю эту ситуацию; на себя, за то, что так глупо потерялся; на сопровождавших его Баскервиллей, за то, что они не торопятся его найти. Он уже начал подумывать о том, чтобы попытаться вернуться к главному входу в порт и заново начать поиски оттуда, как вдруг прямо над его головой раздался грубый мужской голос:
- Эй, милашка! Куда ты так спешишь?
Лео потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что "милашка" относится к нему. Медленно обернувшись и запрокинув голову, юноша воззрился на нависшую над ним небритую и почти черную от грязи физиономию.
- Простите, вы, кажется, меня с кем-то спутали, - как можно более холодно произнес он, постепенно отступая назад. Правда, далеко уйти ему не удалось – буквально через пару шагов он уткнулся спиной во что-то большое, теплое и, судя по раздавшемуся сзади хохоту, живое.
- Ишь как складно выражается, - небритая физиономия криво усмехнулась. – Из богатеньких поди!
- За такую дорого дадут, - согласилось «что-то большое и теплое», во что Лео упирался спиной.
Юноша рефлекторно потянулся ко внутреннему карману сюртука, а затем мысленно выругался, вспомнив, что додумался оставить свой револьвер Элизабет. Интересно, зачем он это сделал? Впрочем, сейчас было не до рассуждений.
Думать приходилось быстро. Оружия не было, вызывать Бармаглота посреди людного порта было бы верхом глупости. Увы, выход оставался только один. Лео решительно и со всей силы наступил на ногу стоявшему за его спиной мужчине, а затем кинулся бежать, не обращая внимания на несшиеся ему вслед гневные окрики. Он мчался вперед, больше не заботясь о том, что налетает на кого-то, кого-то сбивает с ног, а один раз сам едва не упал. Казалось ему или нет, что сзади доносятся крики и топот преследующих его верзил? Инстинкт самосохранения гнал его вперед до тех пор, пока юноша таки не налетел на кого-то с силой, откинувшей его назад и заставившей рухнуть на землю.
- Какого..?! – Лео вскинул голову, собираясь разразиться гневной тирадой в адрес того, на кого он наткнулся, но все слова застряли в горле.
Невозможно. Так не бывает. Не бывает!
Но это было. Юноша все еще отказывался верить собственным глазам, но с языка уже сорвалось столь знакомое и родное имя:
- Эл… ли… от?

Отредактировано Leo Baskerville (Понедельник, 29 октября, 2012г. 20:14:11)

Изумление, радость, страх, охватившие юношу при виде дорогого ему лица, были столь сильны, что Лео и не подумал сопротивляться, когда рука друга (мертвого?) вцепилась в его собственную и потянула за собой. Какая-то частица его сознания продолжала упорно твердить, что это невозможно, нереально, но ее почти сразу перебил тот Голос, что обратился к нему в часы страдания на допросе в Пандоре.
«Хмм… вот уж не ожидал, что он появится столь быстро…»
«Ты был прав… ты… ты говорил правду!» - изо всех сил стараясь не споткнуться и не упасть вновь, или – не дай Бог! – выпустить руку Эллиота (а ведь это был Эллиот, наверняка Эллиот, совершенно точно Эллиот!), Лео мысленно воззвал к Голосу, Который Подарил Надежду И Был Прав.
Голос издал звук, столь похожий на смешок.
«О, разумеется, разумеется. Я могу утаивать, недоговаривать, скрывать, но лгать тебе? Пффф…. В этом нет смысла…»
Голос продолжал о чем-то разглагольствовать у него в голове, но Лео попросту перестал обращать на него внимания. Он заставил себя сосредоточиться на движении, на беге, на попытках скрыться.
Вскоре тот, кого он принял за Эллиота (юноша все еще опасался утверждать что-либо наверняка), затащил его в узкий переулок между двумя кабаками и бесцеремонно пихнул за груду старых пустых ящиков, заставив затаиться на несколько минут, пока преследовавшие их верзилы проносились мимо, по-прежнему что-то громко вопя.
Но Лео, казалось, уже забыл о них. Затаив дыхание, он заворожено смотрел в эти голубые глаза, не изменившиеся даже после смерти. Сердце Лео колотилось как сумасшедшее, ему хотелось протянуть руку и коснуться этого чуда, убедиться в его реальности…
А затем голубоглазое видение открыло рот – и разрушило всю магию мгновения.
- Э… Лео, ты… подстригся?!
Очарование видением и чувство вины мгновенно сменились гневом – как сменялись до этого уже, наверное, сотни раз. В этом весь Эллиот! Они не виделись столько времени, вообще расстались при столь ужасных обстоятельствах, а все, что он может сказать – это спросить о новой прическе Лео!
Не зная, смеяться ему или плакать, бывший слуга Эллиота Найтрея выбрал самый простой и естественный для него вариант – попросту хорошенько врезал «голубоглазому чуду» в челюсть. Вскочив на ноги, Лео со смесью страха и радости уставился на своего бывшего господина. В глазах пылала ярость, и, хотя голос его срывался, а по щекам текли слезы, юноша не обращал на это внимания.
- «Лео, ты подстригся?!» - передразнил он друга. – И это, черт побери, ВСЕ, что ты можешь мне сказать?! После всего, что произошло? Да ты… ты… ТЫ ИДИОТ, ЭЛЛИОТ!!
Оглядевшись в поисках чего-нибудь тяжелого, что можно было бы кинуть, Лео подхватил с земли один из ящиков и обрушил его на голову несчастного Найтрея (или все-таки уже не Найтрея?), нисколько не заботясь о том, что может привлечь к ним нежелательное внимание.
- Я только собрался перед тобой извиниться, а ты – раз! – и испортил всю атмосферу своим нелепым комментарием! Ты дурак? Ты совсем дурак, да?!
В бывшего господина полетел еще один ящик, а затем крики оборвались, прервавшись тихим, жалобным всхлипом. Лео покачнулся, поспешно закрыв лицо ладонями и прилагая все усилия, чтобы не разрыдаться.
Ведь прямо перед ним стоял сейчас самый дорогой ему человек, которого он когда-то собственными руками обрек на мучения, которые были страшнее самой смерти.

Отредактировано Leo Baskerville (Понедельник, 29 октября, 2012г. 19:29:08)

Лео изо всех сил пытался взять себя в руки. Глупо. Как же глупо он себя чувствовал, стоя здесь, с трудом борясь со слезами – и просто слушая голос Эллиота. Упрек про «трогательные речи» он пропустил мимо ушей. Правда, следующие слова Эллиота заставили его резко вскинуть голову.
- Полный. Полный дурак, Лео… Прости… Ты не должен извиняться, это ведь я решил тогда идти к Расселине…
Эллиот… сам извинился? И покорно признал себя дураком? Это было чем-то из ряда вон выходящим! Лео растерянно смотрел на друга – столь похожего и непохожего на себя самого. Юноша вздрогнул, когда рука Эллиота коснулась его волос – такая теплая, будто Найтрей и не умирал никогда.
- У меня так много вопросов, столько всего нужно объяснить и  рассказать…
Лео только начал понемногу успокаиваться, как вдруг Найтрей резко отшатнулся от него и окинул его каким-то странным взглядом.
- Л-Лео?.. Ты… Почему на тебе плащ Баскервиллей?..
На Лео будто ведро холодной воды вылили. Медленно, рассеянно он окинул взглядом алый плащ, наброшенный на плечи – и отступил от Эллиота на пару шагов, уставившись в землю под ногами.
Он боялся этого вопроса. Боялся, пожалуй, больше всех остальных. И почему Эллиот именно сейчас заметил плащ? Но… не мог же он проигнорировать вопрос друга? Вот только правду говорить тоже нельзя – по крайней мере, всю.
Юноша вздохнул и поднял голову, встретившись взглядом с пронзительно-голубыми глазами Эллиота.
- Почему на мне Баскервилльский плащ? – тихо проговорил он, чуть склонив голову набок. – Хороший вопрос.
Он шагнул чуть в сторону, запрокинув голову и глядя в небо, мысленно возвращаясь к разговору, состоявшемуся между ними чуть больше двух лет назад, когда Эллиот предложил ему стать его слугой. 
- Помнишь, когда-то ты спросил меня, почему я прячу свое лицо? – медленно проговорил он, бросая быстрый взгляд в сторону друга. – Я еще ответил тебе тогда, что не прячу лицо, а не хочу видеть мир.
Он чуть улыбнулся, вспоминая те славные дни, когда весь этот кошмар с Шалтаем еще не начался.
- Так вот, я вовсе не мир не хотел видеть, - продолжил он. – Я не хотел видеть то, что, как я узнал позже, называется «золотым светом Бездны».
Он обвел рукой вокруг себя, будто указывая на что-то невидимое.
- Я боялся их, этих золотых искр, наполняющих все вокруг, - голос Лео стал еще тише. – Потому что никто, кроме меня, их не видел… Я был… "странным". Поэтому я и не хотел их видеть… 
Он посмотрел на Эллиота улыбаясь мягкой, чуть безумной и бесконечно виноватой улыбкой.
- Я – Баскервилль, Эллиот. И всегда им был. Лео Баскервилль – посланник Бездны. Правда, забавно звучит? – он рассмеялся, хрипло, неестественно, затем сделал глубокий вдох и закрыл глаза.
Некоторое время он молчал, опустошенный собственной исповедью, пусть и не полной, но искренней. А затем едва слышно произнес:
- Я изменился, Эллиот.
«Примешь ли ты меня таким, каким я стал?»

Лео ожидал, что Эллиот рассердится. Ожидал, что Найтрей начнет кричать и пытаться его придушить. Он, черт побери, был готов даже к тому, что Эллиот просто молча развернется и направится прочь.
Но эти слова…
- Не неси чепухи, дурак. Для меня ты как был просто «Лео», так им и останешься.
Юноша с удивлением смотрел на друга, не вполне осознав еще, что именно тот сказал.
Эллиоту было все равно, что он – Баскервилль? Но… но ведь Эллиот Найтрей всегда презирал и ненавидел Алых Жнецов.
Странно было слышать такое от Найтрея.
-  Не только ты один изменился…
Лео, сделавший было несколько шагов по направлению к другу, замер, закусив губу. Именно. Он совсем забыл об этом, о словах Леви (откуда он узнал это имя, Лео уже не помнил, но в том, что Голос, рассказавший ему об Элиоте, звали именно так – он не сомневался).
«То, на что ты обрек его, нельзя назвать жизнью. Но и смертью это тоже не является», - тихий голос Леви вновь зазвучал у него в голове. – «Возможно, это даже хуже, чем смерть…»
Те же слова он сказал ему тогда, в штабе «Пандоры», в перерыве между допросами. Слова, подарившие Лео надежду.
И вот, похоже, надежда эта претворилась в жизнь.
Но как же, черт побери, сложно оказалось задать этот вопрос!
- Эллиот… ты теперь… Це-…
Договорить ему не дал тот факт, что что-то с силой впечатало юношу в стену, выдавив весь воздух из легких. Отчаянно пытаясь сделать вдох и понять, что произошло, Лео скосил глаза в сторону – и тут же обнаружил, что в него наглейшим образом вцепилась невероятным образом вытянувшаяся лапа какого-то существа, стоящего чуть в стороне от них с Эллиотом. Больше всего существо напоминало полуметрового серого крота с тремя глазами и, как уже выяснилось, чертовски быстро удлиняющимися конечностями.
Лео моргнул.
Цепь?
Рядом с «кротом» появился человек. Лео сердито зашипел. Контрактором столь внезапно появившейся Цепи оказался подросток, мальчишка, одетый в некогда белоснежную, а теперь грязно-серую и в нескольких местах порванную форму Латвиджа.
Судя по пустому взгляду паренька, стрелка печати уже завершала круг, и сюда он явился, чтобы докормить своей Цепи последние жертвы.
Лео с отчаянием осознал, что призывать Бармаглота при Эллиоте он не может. Слишком многое пришлось бы объяснять, а юноша еще не был готов к тому, чтобы поведать другу о том, что он – новый «Глен».
Оставалось лишь продолжать попытки отпихнуть от себя схватившую его лапу и надеяться, что кто-нибудь из Баскервиллей наткнется на них раньше, чем нелегальный контрактор сумеет с ними разделаться.

Отредактировано Leo Baskerville (Воскресенье, 4 ноября, 2012г. 23:06:25)

События, на взгляд Лео, развивались слишком быстро. Вспышка света, мелькнувшая перед глазами длинная тень – а затем схватившая его Цепь тонко, болезненно закричала и отпустила юношу. Послышался выстрел.
Лео вскинул голову – и встретился взглядом со все такими же пронзительно-голубыми глазами обернувшегося драконом Эллиота.
Дракон, кто бы мог подумать… Лео нервно усмехнулся. В самом деле – придумать что-то более подходящее Эллиоту было трудно.
Юноша как зачарованный наблюдал за сражением Цепей. Эллиот был крупнее «крота», но удлиняющиеся лапы того были не менее грозным оружием, чем когти и зубы дракона. Краем глаза Лео следил за контрактором, который стоял, растерянно глядя в одну точку перед собой, давно уже уронив револьвер. Убедившись, что Цепи отдалились от них на некоторое расстояние, Баскервилль осторожно приблизился к растерянно замершему студенту Латвиджа, аккуратно приложив его кулаком по затылку, «укладывая спать» - если выражаться книжными штампами.
Очевидно, Цепь нелегального контрактора в последний момент почуяла грозящую ему опасность, «крот» дернулся, поворачивая голову в ту сторону, в которой стоял Лео – и этого замешательства оказалось достаточно, чтобы Эллиот мощным ударом хвоста отшвырнул вражескую Цепь к стене, а затем навалился на нее, не давая сдвинуться с места.
Рассеянно наблюдая за Цепями, Лео с запозданием вспомнил, что уничтожить созданий Бездны способны лишь Безумный Шляпник и Черный Кролик. Эллиоту наверняка это было не под силу, какой бы мощной Цепью он ни был. Юноша замер, не вполне уверенный, что же делать теперь. Контрактор лежал на земле без сознания, Эллиот временно обездвижил нелегальную Цепь, а сам Лео стоял, потерянно озираясь. Юноша впервые осознал, сколько шума они наделали. Наверняка с минуты на минуту сюда кто-нибудь примчится. И что будет дальше? Две Цепи, нелегальный контрактор и Баскервилль. Если в толпе окажется кто-либо из "Пандоры" - очередного сражения не избежать. Необходимо было как можно скорее решить сложившуюся ситуацию и бежать, но у Лео, как назло, в голове не оказалось ни одной идеи.
А затем глаза юноши изумленно расширились, потому что Эллиот, заговоривший хриплым, нечеловеческим, но все равно своим голосом, повелел ему – Лео – убить распростертого на земле нелегального контрактора.

Отредактировано Leo Baskerville (Пятница, 9 ноября, 2012г. 21:43:26)

Лео переводил растерянный взгляд с распростертого у его ног студента Латвиджа на продолжавшего удерживать вражескую Цепь дракона.
Убить?
Лео поежился. Кажется, смерть следовала за ним с самого его детства. Смерть отца, гибель матери. Смертельное ранение Эллиота, смерти всех этих несчастных детей из приюта… и, казалось бы, окончательная смерть Эллиота на балу Исла Юры.
Ему доводилось видеть, как люди умирали. Доводилось наблюдать за тем, как их убивали. Но... убивать самому? Собственными руками?
Лео совершенно не хотелось убивать! Разумеется, он понимал, что как новому главе Баскервиллей ему еще придется обагрить свои руки кровью, и не раз. Но не так же! Не поднять же руку на почти что своего однокурсника (нелегальный контрактор на вид был не старше него или Эллиота)!
Но сложившаяся ситуация понуждала его к действию. Эллиот был прав – с Цепью им не справиться, если не убить контрактора, но… Но как же это, черт побери, было, сложно!
Лео рассеянно огляделся по сторонам. Револьвера у него с собой не было. Ничего, что сгодилось бы на роль орудия убийства, на глаза ему не попадалось.
Оставался лишь один вариант, который юноше совсем не нравился, но действовать необходимо было быстро – студент уже начинал приходить в себя.
Сделав глубокий вдох, Лео крепко зажмурился и поставил правую ногу на горло контрактора, перенося на нее вес всего тела, с силой надавливая. Какое-то время ничего не происходило. Лео казалось, что прошли часы – хотя на самом деле – не больше минуты, прежде чем откуда-то снизу донеслись болезненные хрипы – а прижатый Эллиотом в стене «крот» закричал вдвое пронзительнее, чем раньше.
Затем что-то под его ногой с мерзким звуком хрустнуло, и хрипы – а с ними и вопли Цепи – мгновенно оборвались.
Тяжело дыша, Лео с минуту простоял, не двигаясь с места – а затем резко отшатнулся и прижался к стене, продолжая отчаянно жмуриться и не решаясь открыть глаза.
Былое желание не видеть с новой силой всколыхнулось в нем, хоть и по другой причине.
Голос в голове, принадлежавший, кажется, предыдущему Глену (Освальд?) монотонно пробурчал что-то о том, что Лео позволяет себе слишком много непозволительных слабостей, но юноше сейчас было плевать на чье-либо мнение о его реакции. Он, черт побери, только что убил человека!
Качнув головой и зажав уши ладонями, Лео медленно сполз по стене на землю.

Голова раскалывалась от боли, руки дрожали, и вопли Эллиота никоим образом не улучшали ситуацию. Лео лишь стиснул зубы, когда подошедший к нему друг грубо схватил его за ворот и поднял на ноги, встряхивая, а затем начал орать.
Лео не слушал того, что говорил Эллиот. Слышал, но отказывался прислушиваться и вникать в смысл сказанного. Хотелось отпихнуть глупого Найтрея в сторону и убежать куда-нибудь подальше,
Лео прекрасно осознавал все то, о чем говорил Эллиот. И то, что не убив контрактора, Цепь не победить. И то, что убив контрактора сейчас, когда стрелка его печати еще не завершила круг, означает спасти его душу и дать шанс на перерождение…
Но все это было настолько абстрактно, даже теперь, когда он начинал понемногу постигать суть Бездны… А бездыханное тело у его ног было вполне реально.
- Ты не имеешь права быть недовольным собственным поступком, если он сделан во благо!
Пожалуй, это было последней каплей. Лео широко открыл глаза и с яростью впечатал кулак Эллиоту в челюсть, отбрасывая его назад.
- Не имею права, говоришь? – гневно наступая на него, прошипел юноша. – Неважно, насколько благой поступок, убийство – это убийство, разве нет?
В несчастного Найтрея полетели новые ящики.
- А ты сам тоже хорош! – с яростью. – Тебе ведь прекрасно должно быть известно, как это сложно – убить кого-то! Ты ведь сам…
Лео закусил губу, осознав, что именно он только что не озвучил. Напоминать Эллиоту о его реакции, когда он убил собственную мать, было слишком жестоко. Юноша закусил губу и отвел взгляд, не решаясь ни продолжить, ни извиниться за непроизнесенные слова.
Повисшая между ними давящая тишина была нарушена топотом ног и криками, донесшимися из дальнего конца переулка: удивительно, что поднятый ими шум привлек внимание только сейчас.
Рассуждать было некогда, ссориться - тоже. Бросив последний полубезумный взгляд на распростертое на земле тело, Лео схватил друга за руку и резко потянул на себя.
- Идем! 
Ситуация повторялась, только на этот раз уже Лео тянул за собой Эллиота, уводя его в сторону, противоположную той, откуда доносились крики.