Едва весть о том, что дед-надзиратель - а именно так величали его все студенты - покинет стены общежития, дабы повидать какую-то там из своих многочисленных дочек, которая, не то родила, не то вышла замуж, коснулась ушей рыжеволосого лентяя Винсента, который безмятежно разговаривал со стайкой из красавиц, что непременно обитают на каждом курсе, свято уверенные в своей неотразимости и красоте, она (весть) тут же разлетелась по всем его друзьям - благо, это был отличный повод блеснуть своим новым телефоном, вызвав восхищенные охи и ахи по поводу классности и крутости аппарата.
прирожденный актер, Мор только улыбнулся, впитывая все растущую к нему симпатию, как губка. Внутренне скривился, прикидывая, что сейчас каждая вторая жаждет прильнуть к нему и во всеуслышанье объявить, что вот она, счастливая обладательница сердца, головы и прочих прилагающихся к молодому человеку органов. Та, что захомутала самого крутого и прекрасного парня в университете. Дурная слава Винса летела впереди него, обрастая слухами и домыслами, а ему было лень их прерывать. Зачем? Пусть куколки считают его таким - ему это только на руку.
Репутация для Винсента Мора, будущего специалиста по литературе девятнадцатого века, значила если не очень много, то все. И он успешно поддерживал её, меняя девушек, как перчатки, прогуливая пары (но при этом умудряясь сдавать всю сессию без взяток на хорошо и отлично), развлекаясь с друзьями в клубах, дома - словом, где угодно, лишь бы предоставился случай.  И этот случай нынче предоставился.
Время неуклонно катилось к вечеру, и в университетскую столовую, к столику, обозначенному полноценным владением Винсента, приходили и опдсаживались ребята с разных курсов, с которыми ему посчастливилось свести знакомство. В общей сложности выходило около пятнадцати человек - самое оно для шумной вечеринки в узком кругу. И тут из общего потока однообразных вопросов выплыл один - робкий и неуверенный:
- А что скажет Анна? - после чего вопросительные взгляды направились на Винсента, безмятежно развалившегося на пластмассовом стуле, который едва удерживал его вес и вес одной куколки, чью прядь темных волос он томно накручивал на палец. Выдержав паузу и убедившись, что "клиенты созрели", он демонстративно зевнул и отослал куколку прочь, отправив не то домой, не то куда.
- А вам есть дело до того, что она скажет?  - он обвел всех присутствующих насмешливым взглядом, выказывая полное безразличие к тому, что скажет эта юная особа.  - Что ж,..коли вы так боитесь страшно-прекрасной Анны, то, стало быть, мальчишник надо отменить.  - разумеется, градом посыпались возражения, мол, как так, надо проводить, надо! Мор улыбнулся, чувствуя, как легко управляет толпой. Что ж, это качество, доставшееся от отца, передалось и ему, и Ами в равной степени, что не могло не радовать....
....И грянул вечер. В узком пространстве квартирки, отведенной на нужны семьи Колд - пусть даже Винсент и сменил фамилию, все его долги неизменно поступали на счет его отца - началось настоящее веселье. Открывались бутылки, дабы быть через секунду опустошенными, а после - выброшенными в окно чьей-то недрогнувшей - а может, уже и дрогнувшей - рукой. Мору было хорошо - залитая бутылка энергетика, после запитая приятным Гиннесом, делала свое дело. Хотелось творить безумства и говорить свободно, шуметь, бить бутылки и танцевать на столе. Но умненький Винсент не делал этого, выжидая, пока всю эту программу выполнят его сотоварищи. И он творили, а щуплый, казалось бы, неспособный танцевать, сосед исполнил что-то вроде нижнего брейка. А потом крикнул:
- А теперь тот, кто войдет в эту дверь первым, должен будет поцеловать виновника! - Мор высоко поднял брови, а после расплылся в улыбке. Прекрасно понимая, что никто в эту дверь не войдет.
Гремела музыка, а Винсент расслабленно отдыхал, закинув голову на один подлокотник кресла, а на другом устроив ноги. И тут раздался грохот - слетел с тумбочки как будто бы по мановению волшебной палочки телефон, а после открылась дверь - открывали её, кажется, с ноги. Веселье как-то замялось - даже музыку приглушили. Лениво перегнувшись через подлокотник, молодой человек посмотрел на причину того, что заставило почти пятнадцать человек прекратить пляски аборигенов и уставиться на дверь.
Нахально улыбнулся девушке, которая, захлопнув дверь, сама себе перекрыла пути к отступлению. Не то что бы Винсенту не нравилась Анна - скорее наоборот, очень нравилась. Пожалуй, ещё с того момента, когда они поступили в один университет. Первый курс был убит на бесплодные попытки разговорить девушку, а после, убедившись, что в качестве девушки она ему ну никак не подойдет, Винс переключился на особ более податливых. И порой ему даже казалось, что он видит ревнивый огонек в глазах светловолосой программистки. И это давало ему небывалое повышение чувства собственного достоинства. А так как Анна признаваться в своих чувствах не желала, то проще было исподтишка наблюдать за тем, как она каждый раз злится, когда он выкидывает очередной фортель. Как сегодня, например. Лучший способ привязать к себе человека - это ведь игнорировать его.
Едва девушка закончила речь - в которую, признаться, Винсент не вслушивался ни разу, посвятив себя очередной бутылке - он допил последний глоток и картинно смял банку в руке, вызвав судорожный вздох у половины присутствующих. После чего произнес, вставая и разгульной походкой напирая на девушку - он был почти на две головы выше нее, что только добавляло ему шарма:
- Моя милая Анна, взгляни на часы повнимательнее. До одиннадцати еще добрых полчаса. - он кивнул на настенные часы, которые действительно показывали именно это время. О том, что они показывают его всего - села батарейка - никто, конечно же, не знал, кроме счастливого обладателя квартиры. - К тому же, знаешь ли, у нас был очень суровый договор... - он уже дошел до девушки и и уперся локтями чуть повыше головы студентки, вынуждая ту задирать голову и глядеть на него снизу вверх. Отлично. - И он состоит в том, что тот, кто войдет в эту дверь, должен отдать дань. Вот эту. - в нетрезвом состоянии он был груб, поэтому за подбородок мог схватить довольно резко, но кого волнуют мелочи, если можно получить больше и приятнее?
По комнате пробежался общий вздох удивления - еще бы, в этот раз нахальство Винсента перешло все пределы. К тому же Анна слыла девушкой непредсказуемой и в любой момент могла врезать наглецу так, что мало бы не показалось.
  - Дань взята, господа! Теперь она в моих руках! Празднуем! - запястье Анны было пленено, и сама девушка усажена на диван. Будучи зажатой между Винсентом и его лучшим другом, она просто не могла уйти, что заставляло Винсента улыбаться еще шире...

Винсент улыбался, не скрывая своего триумфа.Чтобы довести тихую программистку до состояния бешенства, требовалось немало силы воли и безрассудства. И того, и другого у нашего героя было в достатке. А поскольку реакция была, и весьма бурная, то игра, определено, стоила свеч. Хотя бы потому, что в итоге он добился своего-светловолосая нимфа сама, добровольно, уселась к нему на колени. Оставалось только с благосклонной язвительной улыбкой заключить ее в капкан собственных рук-а силушки богатырской у него, как говорится, хватало. Сказались тренировки в спортивном зале и любовь к бегу. Ну и, конечно, наследственость.
Казалось, он не обратил на слова, рассказанные на ухо Анной, принципиально никакого внимания-только склонил голову ей на плечо-к счастью, одна из девушек, та, что посмелее, позаботилась о полотенце и том, чтобы его волосы были посуше. Секунда тянулась за секундой-убедившиеся в том, что теперь помехи нет, веселье грянуло с новой силой. Кавалеры приглашали дам, а те не отказывали. Винсент улыбался, наблюдая за попытками девушки высвободиться. Новая игрушка, которой он так страстно желал, теперь принадлежала ему-пусть даже ей это и не нравилось. Однако от него явно ждали реакции.
Зажигалка щелкнула раз-другой-никакой реакции. Естественно, ведь Мор за вечер выкурил добрую дюжину сигарет, и стольким же поднес священного огня.
[ b] - Какая жалость-кажется, кому-то сегодня не удасться закончить дипломную работу...[/b]  b-  Мягкий голос Винсента стелился по шее девушки-он тоже предпочитал шептать на ухо, тем более в общем шуме дискотеки это был единственый способ услышать друг друга. Пути, о которых он узнал об этом, был ведомы только ему одному. И делиться тайной он не стал бы ни за какие ковижки. 
Пожалуй, единственное, на что стоило обратить внимание из всех пламенной, но увы, абсолютно бесполезной речи Анны, так это на желание свести знакомство с его сестрицей, поскольку из кухни послышался грохот-явно искали что-то, отдаленно напоминавше ведро, и открыли шкаф, из которого посыпались кастрюли и прочая утварь, которой Винсент не пользовался ни разу, предпочитая питаться в ресторанах, чем немало досаждал отцу.
Встретившись глазами с программисткой, он ухмыльнулся и продолжил, все та же пижимая к себе девушку:
-  Собственно, я бы тебе не советовал с ней знакомиться-если дороги конечности и мозги. Слишком сложно, чтобы понять технарю. Гуманитарию...ну разве что мне. - он картино улыбнулся негодованию Анны, поудобнее перехватил ее за талию одной рукой, а другую протянул за очередной порцией спиртного. Сунул в руки блондинке и продолжил:
-   Пей, Анна, полегчает. Приблизишься к тому, чтобы понять нашу семейку..кто знает, как поверется жизнь, ведь мы связаны красной нитью... - он говоил легко и непринужденно, не догадываясь, что спустя семь минут его друзья расценят эти же слова как руководство к действию...

Если бы Винсент был помладше, он бы, наверное, расстроился от того, что его так по-хамски вывели из игры. Удар был не столько больным, сколько обидным-в вольный раз доказывал, что отношение Анны за столько лет (целых пять!) не изменилось ни на грамм, что наводило на мысли о собственной неполноценности. Если бы Винсент был помладше...
Но он был довольно циничным взрослым молодым мужчиной, поэтому отказ воспринял шутливо— лишь зажмурился, как довольный кот, который съел сметаны, а потом получил тапком по нагелый рыжей морде. Кот наказания никак не воспринял, потому что желудок был полон и хотелось спать. И пуест даже морда кеше ныла от приложенной к нему силы тапка, удовольствие осталось. И в следующий раз кот сопрет сметану, далее зная, что получит тапок.
Запретный плод сладок, а также сила действия рождает силу противодействия, поэтому довольный жмурившийся кот лишь меланхолично тряхнул все еще суровыми волосами и принялся за очередную бутылку чего-то покрепче Гиннеса-того, что стояло поближе. Кажется, это была та бутылка, которую он припас совсем нас другие цели...
Эта мысль обожгла полезнее спиртного, что моментально село на горло. Он чуть нахмурился и тревожным взглядом окинул арку в кухню. В главе формировалась не слишком цензурное выражение, которое он озвучил, наткнувшись по дороге туда на бренные остатки того, что еще два часа назад было стулом. Мысленно распрощавшись с покоем на ближайшие три дня— будет запретить Ами, мама, строгий отец, беспокойная бабушка, снова Ами— Винсент вступил в кухню. Медленно обвел взглядом творящееся там безобразием и распрощался еще и с теми бутылками вина, которые собирался везти домой на Рождество. Конечно, значит он сглупил, решив, что спрятать их подальше в ящики будет достаточно. Увы, при поисках тары нашлись и бутылки.
Собственно, возможно, Колд и успел бы выставить всех за такое за дверь, но в этот замечательный момент в дверях возникла одна темноволосая куколка, с размаху залепившая рыжему парню пощечину. Винсент на мгновение замер— причина удара попросту не успела сформироваться в его хмельной голове. А куколка к тому моменту, пока "клиент созрел", успела обрушить на него поток информацией, который, похоже, прониклись все присутствие в помещении нетрезвые личности. По крайней мере, там началась что— то, отдаленно напоминающее модель броуновского движения в масштабе что к одному. Кажется, дело было в том, что в их тусовке прибавилась одна особа. И, как выяснилось, Винсент предложил ей руку, сердце и прочие органы...
Прочие органы ответили мгновенно— желудок, например, ухнул куда— то в пятки, а сердце пропустило удар. Он сделал Анне предложение? Когда? Черт возьми, он не настолько пьян, чтобы не помнить подобное!
Поиски спасительной бутыли не заняли много времени, и под взглядом пятнадцати пар глаз Винсент залил в себя подряд две бутылки. Перед глазами все поплыло, а в голове стало приятно пусто.
— господа...я хотел бы...как бы это...Соо...ска...сообщить вам! начал было молодой человек, но раздавшийся из комнаты хохот, а после явно звуки сопротивление, а через несколько секунд появилась и компания его друзей, крепко держащие вырывающуюся  Анну. Один из них оглядел кухню, как до этого несколько минут назад рыжик и, тщательно выцеливая пальцем, возвестил:
— Он здесь! Держите жениха!!! - тело сработало инстинктивно - он дернулся а сторону окна, дабы бесславно закончить сегодняшний вечер где-нибудь в баре в гордом одиночестве. Однако сейчас все шло наперекосяк, и он стремительно терял авторитет в своем кругу. Будь проклят этот вечер!
Его зажали быстро, скрутили руки и торжественно вывели из кухни. Заботливо помогли натянуть куртку, пригладили волосы расческой...а в голове билась отчаянно мысль, почему его называли женихом и зачем вместе с ним тащат закутанную в чью-то куртку Анну?
Говорят, что в состоянии опьянения в людях пробуждаются те желания, о которых в трезвом уме они ни в конем случае не могли сказать—в силу разных причин. Могли они быть связаны с верой, с уверенностью в себе, с робостью, нежеланием быть самим собой...когда— то давно Ами сказала ему, что однажды горько пожалеет о том, что не захотел снимать маску гуляки-парня, сменив ее своим настоящим лицом. Винсент отказался тогда, сказал, что иначе девушка и вовсе не заметить его. Ему хотелось выделиться, амбиции били через край..."делай, что хочешь, но ты горько пожалеешь..." — пожала плечами сестра.
Он пожалел—горьким итогом их с Анной знакомства стал жестокий игнор со стороны программистки. Лишь изредка она появлялась, подобно Фортуне, в его квартире—и то для того, чтобы передать что-то или поругать за что-то. Ами оказалась права. Как всегда.
Он давно потерял надежду на то, что Анна когда— нибудь посмотрит в его сторону, и тем более— поделиться к их компании...сегодня был необычный день— даже при том, что для Винсента каждый день был не обычным. Но сегодня творилось волшебство, в которое он не верил— пока сестрица нее стала бить его, услышав однажды его мысли. Случайно, конечно же. У Ами все и всегда было случайно— он даже догадывался, как она так легко цепляет себе хахалей.
Тем не менее, сегодня еще не закончилось. И, судя пол всему, сегодня еще произойдет что— то... Что— то, что навсегда изменит его жизнь. Но пока он сохранял деланное равнодушие, периодически насмешливо просматривая на идущую рядом девушку. В принципе, пока его все устраивало, он не видел смысла паниковать. Рядом была симпатичная девушка, о чье плечо он постоянно терся ввиду того, что придавали их с двух сторон достаточно сильно. Рядом были так же друзья, которые в случае чего готовы донести бесчувственное тело до квартиры...собственно, в чем проблему? Наверняка они идут в стрип клуб...
эээ, ребят....клуб же в другой стороне!!

Внутри росло сразу два чувства. Первое, трезвое, отчаянно цеплялось за мысль о том, что все это - всего лишь шутка и сейчас его отпустят, а потом вместе посмеются над событиями этого вечера. И все будет совершенно так же, как раньше - привычный игнор, его бесконечные сменяющиеся каждую неделю пассии, стопка дорогих презервативов под кроватью (ну правда, подумайте, иначе бы сколько "счастливиц" ломилось к нему в дверь с заявлением о ребенке!), выпивка, выпивка, выпивка..странно, почему его тогда еще раньше не затащили под венец? Учебе в данном круговороте уделялось мало времени, но некоторые ночи все же были полны поэзии и зубрежки. Стихи он любил, прозу - чуть меньше, но попадались любопытные экземпляры - в основном русского авторства - которые было любопытно почитать с точки зрения разности культур. На чем они остановились? Ах да, на выпивке. А с утра - снова привычный флирт, обещание перезвонить вечером, ложь, ложь, ложь...всего лишь жажда женского тела и желание получить удовольствие. Ну а что такого? Вся их семья - особенно младшая ветвь - была свернута на данной теме. Ами  с 15 лет бесполезно было просить остаться дома, его кузены перестали жить с родителями в чуть более старшем возрасте, сразу же сбежав при первой возможности к своим женщинам. Разница, пожалуй, была в том, что все остальные - даже сестрица - к отношениям относились более серьезно, нежели сам Винсент. И это его всегда безмерно веселило. Тратить три года на отношения, которые рассыпятся прахом, или три ночи - есть разница, не правда ли?
Защелкнутые на запястье наручники тут же вызвали второе чувство, которое так же умножалось на несколько более маленьких чувств.
И первым из них был страх - жуткий, панический. Страх, что все будет уже не так, как прежде, и в его аскетически чистой ванной комнате появятся женские скрабы для тела, гели для душа (нет, вы не подумайте - и сам Колд любил вкусно пахнуть, но тут же другое!), множество непонятных мужчинам дамских штучек вроде депилятора или полосок, полотенце, халат...а в шкаф к его прекрасным отглаженным рубашкам добавятся женские платья, кофты, пеньюары (впрочем, последний элемент итак болтался в его гардеробе, кем-то оставленный), куча непонятных вещей с застежками, которые невозможно расстегнуть, и молниями, что застревают...Забитый косметикой, кремами, еще тонной вещей стол около зеркала, женские туфли в прихожей, в комнате, под кроватью (откуда, кстати, исчезнут таинственным образом резинки). И...запах, этот запах женщины, смешанный с ароматом духов, вкусного мыла, душистых волос...
Воображение разыгралось не на шутку, и спустя несколько секунд Винсент попытался свободной более-менее рукой вытащить из кармана брюк мобилку, дабы заказать у знакомой комод для вещей, а также позвонить ремонтнику, дабы сказать, что хочет большое джакузи...Но мобильный вырвали из рук со словами:
- Куда это собрался звонить, полицаям? - мысль была свежей, но дурацкой. Он представил себе, как всю их компанию вяжут, а его с Анной оставляются в камере для молодоженов (она ведь существует, да? Оо), где они проводят чудесную ночь на холодном полу...по спину пошли мурашки, а вслед за этим Колд покрылся холодным потом - не то от возбуждения, не от увиденного фасада церкви. 
На этом месте в голову закралась еще одна мысль - осторожная, как кошка, но пьяная, как их личный садовник Вася (русский парень, между прочим, просто очень образованный). А ведь жить ему теперь предстоит с Анной...а это означало однозначную капитуляцию последней перед его неземным обаянием и красотой. Его маскимализм тут же взыграл, и в сторону приближающейся двери церкви он смотрел уже победоносно, как враги на павшую Трою. И даже удостоил растерянного, толстого священника, кутающегося в бархатный халат, красноречивым взглядом, лениво произнеся тому на ухо, оперевшись на того плечом:
- Ваш сиятссство...то есть, как вас там...ваше...превосходительство?  - на этом моменте пришлось встретиться с возлюбленной (ну а как по-другому, естественно, с возлюбленной, он же её любит!) глазами, ища поддержки и нужного слова. Но Анна, кажется, начала что-то осознавать, оглядывая растерянно помещение. Впрочем, ей тут же помогли, сунув в руки еще одну бутылку чего-то крепкого. Так что, пока она пила, Винсент собрался с мыслью, поднапрягся и произнес:
- В общем, так, батюшка (слово это было явно откуда-то из русских, но это Ваня виноват!)...нам бы...быстренько так...пожениться. А то...гхы...не успеем до рассвета...а как же без брачной ночи? Давай, давай, батя... - он помог уже откровенно напуганному такой прытью священнику пролистать нужные страницы, бормоча: - не, не...это не интересно, ясно дело, согласна...Давай там...про слова о целуйте...а то долго как-то... - поп в конце концов не выдержал и спихнул с себя отнюдь нелегкого Винсента (наверное, ему добавило весу выпитое за сегодня, хы) и гневно произнес:
- Что вы творите? Да как вы смеете? Проводить церемонию нужно по обоюдному согласию, а не по вашей воле! Невеста, вы согласны на проведение церемонии? - капитулировал он к девушке, с которой успели стянуть, как и с Винсента, куртку. И даже нашли ей какое-то подобие фаты - точнее, за это сошла скатерть, прихваченная, очевидно, с монастырского стола, на который было положено класть дары церкви. Грудь Колд же перехватывала крест-накрест лента с надписью "just married" - видимо, кто-то её здесь случайно забыл или потерял.

Казалось, в этом мире ничего не изменилось. И в то же время изменилось до не  узнаваемости. Мышка стала кошкой, а мальчишка - мужчиной. Пожалуй, будь он чуть менее пьян, он бы, плюнув на имидж, стиль, статус (который, он, кстати, делал годами), сделал ноги. И плевать, что о нем бы сказали потом был бы свободен, как птица, и продолжил свой - простите за сравнение, милые дамы - блядский образ жизни с бесконечными вечеринками и дебошами...
Но увы - процент алкоголя в крови был столь высок, что, казалось, заменил все другие жидкости организма. В голове была сплошная каша - менялись, путались, накладывались друг на друг, склеивались в одно множество воспоминания - от плохих до хороших, от страшных до веселых, от приятных и до больных. Кстати, о боли - в тот момент, когда "жених может поцеловать невесту"  его довольно грубо подтолкнули к девушке (кто-то даже заботливо хлопнул его по пятой точке, как непослушного младенца), он умудрился ссадить себе запястье, попытавшись сделать так, чтобы не упасть на теперь уже жену.
Мысль, кстати, хорошо отрезвляла, но после поцелуя посыпались еще комплименты, вино, закуски (откуда, черт возьми, эти черти вытащили их?!), в руки ему небрежно сбросили Анну (которая, между прочим, тоже не перышко!). Хотя, признаться честно, эта ноша была приятной, мягкой и упругой. Все выпуклости-вогнутости  были на месте, а по дороге из церкви - ну как иначе назвать это чудесное место? - он напевал песни на различных языках, мурлыча их негромко новоиспеченной супруге на ушко.
Должно быть, в тот момент он достиг той самой нирваны, что достигают наркоманы-хиппи, повествуя о любви и мире. Он то и дело шутил - порой очень даже пошло - блистал остроумием, заставляя девушку смеяться, а иногда умудрялся вогнать её в краску. Румянец на её  щеках то и дело проблескивал - где-то на краю сознания металась мысль, загнанная в клетку, приятная и волнующая. А вдруг я у неё первый? Надо бы...поосторожнее...
К счастью, их свадебный "кортеж" отвалился где-то на половине пути - кто-то свернул в клуб, до которого не посчастливилось дойти нашему наивному молодожену, кто-то просто уснул где-то мордой (в салате) в сугробе, а кто-то, понимающе подмигивая (или это был нервный тик?), свернул в подругой куда-то в квартиры. А счастливый молодой человек - абсолютно не понявший еще, какое "чудо" свалилось ему на голову - тащил, окрыленный, свою вторую половинку на третий этаж... (До сих пор не выяснено, почему они в итоге попали в квартиру Анны, а не его).
...Проблемы начались значительно позже - примерно на том моменте, когда наручники стали мешать проводить романтический ужин при свечах. Признаться, Винсент никогда не задумывался, насколько похожи их с Анной квартиры - ну еще, он наверняка и не догадывался, что они расположены друг над другом! Но когда разогревать еду ему помешала длина наручников - к тому же, так было неудобно было держать бокал с вином (один из таких они уже дружно разбили, а осколки просто сгребли под диван) и девушку одновременно.
Тут его выручила отличница по всем предметам - его распрекрасная женушка. Но потом - очевидно, от впечатлительности - Винсент хлопнул еще и еще...
Как он оказался прикованным к кровати, он не понял. Но решил воспользоваться этим в свою пользу...
Ее руки оказались смелыми до бесстыдства, а его собственные робели от прикосновений к обнаженному разгоряченному телу, тем не менее находя и доставляя удовольствие. Собственные руки казались грубыми и чужими - как будто он снова тот юнец, которому посчастливилось сбежать со знакомой девочкой - впоследствии она оказалась дочкой едва ли не президента, о чем ему часто напоминала Амира, то и дело смеясь (хорошо ей, она к тому моменту уже была взрослой...девушкой) - и целоваться с ней до одури, а потом слиться быстро и не успеть доставить мажорке никакого удовольствия - только боль и дискомфорт. Было стыдно. Очень. Но сейчас, открываясь словно в первый раз, он чувствовал не ощущение триумфа (я смог, я уломал!!!111)  а ощущение полного счастья. Неважно стало совершенно его собственное соревнование, которое он придумал сам себе. План по захвату вражеской башни. Все ушло, растворилось в неге, в желании чувствовать каждую клеточку её тела, как свое, слиться воедино, стать частью чего-то целого...Стать семьёй? Кажется, именно так.
Утро началось...спокойно. Не было чудовищной головной боли, от которой хочется биться головой об стену, не разбитости тела, когда до душа буквально ползешь. Ничего - только что-то мешало опустить руку. Дернув ей, Винсент почувствовал, как по руке что-то струится. Открывать глаза и смотреть, что это - кровь или его в очередной раз проглючило - не было никакого желания. Вместо этого он повернулся на другой бок, ожидая, что сон про счастливую жизнь с программисткой продолжится - и тут же уткнулся носом в чью-то гладкую, без единого изъяна, кожу. Удивленно распахнул глаза и застыл, как кролик, попавший в капкан.
Так и пролежал, не двигаясь, до того момента, как не послышался еле слышный стон. Теперь уже можно было говорить.
- Чудесная вышла ночь, не правда ли?

Сначала ему подумалось, что провести весь день в кровати - тем более, в кровати, в которой он провел страстный остаток ночи - прекрасная идея. Ему подадут завтрак в постель, угостят печенькой, покормят с ложечки. А потом будут весь день обнимать и ласкать....
А потом у него зачесалась нога. Вслед за ней - плечо. Эти две проблемы он кое-как решил, потеревшись о простыню. Но когда начала отниматься рука, которую приковали (кто, кстати? Неужели Анна?! Вот ведь любительница садомазо!) наручниками к изголовью кровати, он понял, что надо спасаться. Лихорадочный взгляд по сторонам не дал никаких зацепок. Вдобавок ко всему Винсент стал замерзать, будучи натурой довольно нежной. Поэтому следующий рывок был сделан на потрошение ящичков прикроватной тумбы. Он случайно с корнем выдрал один из них, но это же такие мелочи, тут рука отсыхает!
Спасение ото всех бед, а именно шпилька, пришло довольно быстро. Если бы Колд был посообразительнее, то он нашел бы их сразу, проведя параллель с тем, какую прическу девушка часто носит. Но похмелье и что-то, примешанное к нему, этому всячески мешало.
На ощупь искать замок было не очень удобно, к тому же крайне отвлекал приятный шум воды из ванной комнаты. Рыжик тоже не отказался бы принять душ вместе с новоиспеченной женушкой, но этом была одна маленькая помеха. Наручники, разумеется.
Однако вскоре его мучения увенчались успехом - что-то страшно хрустнуло, звякнуло, треснуло по уху и отвалилось. Рука выглядела, грубо говоря, не очень - остались кровавые порезы. Но, осмотрев себя и обнаружив на спине царапины, оставленные явно не им, Винс самодовольно усмехнулся. Память услужливо подсовывала картинки ночи, отказываясь проиграть полноценное видео. Нет, ну все-таки идея с тем, чтобы установить камеру в квартире, не была такой плохой...Но увы. Он даже не в своей квартире. Хотя, наверное, уже в своей?
Потирая расшибленную кисть, он огляделся. Заметил в углу комнаты зеркало, лениво потянулся и поднялся. Снова потянулся до хруста в суставах. Рука медленно возвращалась к жизни.
Зеркало явило не слишком убедительную картину опухшего парня с всклокоченными волосами, абсолютно голого (одеться, разумеется, Винсент и не подумал) и, к великому сожалению, уже трезвого. Настолько трезвого, что даже хватило ума дотянуться до расчески и выполнить непростую операцию по некому укрощению собственной шевелюры. К сожалению, н слишком удачной. Но в целом теперь Колд выглядел в разы презентабельнее, нежели до этого. Можно перевязывать ленточкой и дарить приобретенной супруге.
Оставалась только самая мелочь – скучающе опереться о косяк двери ванной и наслаждаться просмотром открывшихся форм. Единственный минус был в том, что скрипнувшая дверь дала на это прекрасное во всех смыслах зрелище слишком мало наносекунд…